Помнится, когда в мелкие, ещё даже до-школьные годы, папа ткнул пальцем в небо и сказал: "Вот это, как ковшик, Большая Медведица. Видишь?". Ауш ответила "Угу", хотя и не увидела, и не поняла, но казаться тупиком не любила уже тогда, в мелком возрасте.

Но рассматривать звёзды было здорово всегда. Дача в неполной сотне километров от Екабурга этому очень способствовала - темноты там было более чем достаточно, а семья ездила чуть ли не каждые выходные круглый год.
В какой момент поглядывалки на небо переросли в искренний интерес - это вопрос. Уже и не вспомнить. Но однажды отец свозил мелкую Ауш в Коуровскую обсерваторию к своему приятелю-астроному. Шикарное было дело! Глубокая ночь, никого, кроме редких сотрудников и вся вот эта вот телескопическая штука, в которой Светлейшей показали настоящий Юпитер.
На всю жизнь запомнила!

А милый дядька-астроном ещё бурчал, что в своё время организовали обсерваторию не там и не те. Мол, прогуливались эти странные тётки-организаторы и решили, что обсерватория будет стоять тут, потому что место "красивое". А место стоит близ реки или чего-то там ещё, от чего выходит порядочно проблем для наблюдений.

Мы ехали долго. Удивительно долго, как тогда мелкой Ауш показалось. Ну, это было очевидно, если вспомнить про съедавшее все мысли нетерпение. И мы ехали и ехали, по бокам от дороги вставал лес всё более плотный. Сосны сменялись на ели, более-менее ровная дорога (насколько это реально в областях Свердловской и Челябинской) постепенно становилась откровенно "горковой". Вниз-вверх, вниз-вверх. И когда мы заезжали на каждую верхнюю точку, то видели, как при заходящем за горизонт солнце горит лампочкой что-то. Комета? Мы удивлялись оба, думая, что нам чудится. Но сколько тех кочек было - столько раз мы и видели, как светящееся пятно медленно и тяжело, как-то непреклонно, летит по какому-то своему пути. Вслед за солнцем, за линию горизонта.
Астроном в Коуровке в тогда удивлялся, что их не предупреждали ни о чем подобном.

После этого в жизни Ауш образовался старый ньютон-телескоп "Мицар". Достаточно серьёзный. Поверьте, он был далёк от тех аккуратных обшитых пластиком труб, какие стоят сейчас у детей на балконах. Это была труба весом кило так в семь (без монтировки!), камуфлово-бледно-зелёная, аки гранатометы, какие иногда рисовали в книжках. Впрочем, забрось такую штуку на плечо - издали гранатомётом и покажется.

И в голове Ауш ещё несколько лет бродили яркие, мягким светом отдающие картинки настоящей, но далёкой Луны. Россыпь-скопление под строгими "вилками" Кассиопеи. Пояс Ориона. И столько всего, что до сих пор это вспыхивает в памяти.
Светлейшая переболела, как, наверное, почти все дети, многими сказками и притчами о тех, чьи фигуры стоят в небе над человеческой головой. Выслушала массу всего. Рассмотрела чего только не. Единственное, к чему не успела притронуться - это астро-фотография.

Сейчас гранатомет-Мицар стоит в углу гаража в лесу. Ждёт, когда же его увезут в Питер. А в Питере стоит его младший, но страшно перспективный "Добсон", который раза в полтора тяжелее и понтовее.
И тоска съедает даже не столько от ностальгии, сколько от того, что диагноз перечеркнул для Ауш любую возможность сесть за руль. Не слишком много увидишь в пределах большого города. Мало кто готов таскать Ауш и её трубы с собой. А "самовывоз", даже если представить наличие прав у вашпокорной, это та ещё лотерея.

В апреле же Ауш неизбежно задумывается о том, что и когда перевесит в её голове: рациональность или всё ещё непобеждённое детское любопытство, помноженное на бестолковое желание смотреть куда-то туда.


Даже если тебе уж точно не быть космонавтом, издали увидеть то, что видели они - это уже какая-то яркая капелька счастья. Осколочек какой-то невозможной крутизны.